В предверии Казанского саммита звучит много серьёзных версий о прорыве в переговорах. Мне же хочется порассуждать об этом с доброй иронией. Такое ощущение, что урегулирование превратилось в "карабахское дежавю". В связи с этим, расскажу эпизод из своей последней поездки в Карабах...

Было это летом 2007-го. Я уже жил в Москве и чувствовал, что завязываю с телевидением. А потому, оказавшись в отпуске в Ереване, решил на прощанье сделать репортаж из Карабаха, откуда, собственно, и начал путь в профессию. Поехал со своим неразлучным другом и оператором - Овиком Акопяном. Финальный эпизод - памятники карабахскому ишаку -  мы снимали в селе Ванк, после чего решили перекусить в местной кораблеподобной гостинице "Titanik". Она стояла на берегу маленькой речужки. Побережье было выложено булыжниками. Дети плескались в нескольких глубоких заводях, а у воды стояли ряды шезлонгов. Мы ужинали на террасе. Овик изучал меню.

- О, как! - удивился он.

- ?

- Китайская кухня. Любопытно... Официант!

"Гарсон" подтвердил это. Сказал, что блюда готовит повар-китаец, а ассистируют ему тоже соотечественники.

- Одна из них - его подруга. Они уже полтора года тут, - сообщил для убедительности официант с нетипичной для карабахской провинции щегольской чёлкой на лбу, укреплённой гелем.

Овик заказал "гумбао", а я обычный "люля". Пока мы ждали заказ, рассматривали окрестности. Горная речка журчала настолько ласково, что я не променял бы этот аудиоэффект ни на один из шансонов. Ветер раскачивал кроны деревьев и речная мелодия аранжировывалась шумом листвы. За соседний столик присела роскосая девушка в униформе официантки. Я предположил, что это подружка шеф-повара.

- Барев, Гаянэ! Вонц эс, лав эс? (Привет, Гаянэ! Как ты, хорошо?) - обратился к ней проходивший мимо террасы подросток с удочкой на плече.

- Ту лав линес! (И ты будь здоров!)

 Она доброжелательно ответила на приветствие с жутким китайским акцентом. Я понял, что в своих догадках не ошибся. Гаянэ - армянское имя, видимо, созвучное с её настоящим.

Принесли наши блюда. Меня качество еды удовлетворило, а Овик, знавший толк в китайской кухне, оказался разочарован:
- Это не "гумбао", а непонятно что.

 Я пожал плечами.

- Официант! - крикнул он.

- Слушаю вас.

- Это не то, что я заказывал. Вы когда-нибудь ели "гумбао"?

- Нет...

- А я знаю, что это такое и не раз ел в Китае. Кто это приготовил?

- Я всё передам повару.

 К нам подошёл китаец и поздоровался на....мардакертском диалекте карабахского наречия!

- Что? - удивился Овик.

Это было неудивительно. К примеру, "дождь идёт" в Ереване звучало, как "андзрева галис", а в Карабахе - "тора кям". Причём, на севере края, где мы находились, местный диалект отличался от степанакертского. Для меня всё это было не чуждо. Большую часть своих поездок в Карабах во время войны я провёл именно в Мардакертском районе. И кроме того, я всегда стремился, хотя бы примитивно, изучать язык среды общения.

- Он с тобой поздоровался, - перевёл я Овику.

- Hi! Do you speak english? - попробовал он продолжить беседу.

Китаец смущённо улыбнулся и развёл руками.

- Это блюдо неправильно приготовлено, - Овик высказал свои гастрономические претензии по русски.

Китаец снова невинно улыбнулся. Овик повторил вопрос на армянском - китаец виновато захлопал глазами и замотал головой. И тут я понял: ему нужна карабахская версия вопроса! Перевёл. Глаза повара загорелись. Он стал оправдываться, что не имеет возможности готовить блюда из китайских продуктов. Они здесь не растут и не продаются. Приходиться довольствоваться местными аналогами. Потому-то в тарелке Овика и плавал произростающий тут в обилии грецкий орех. Овик отнёсся к доводам китайца с пониманием, но доедать карабахскую подделку китайского блюда не стал.

- Овик! - протянул он ему руку.

- Оник! - ответил китаец после рукопожатия.

Я предложил ему присесть и выпить с нами. Выпить он не отказался, но садиться не стал. Из уважения. Овик спрашивал Оника про Китай, где ему недавно довелось побывать. Беседа вошла в тёплое русло, переодически подогреваясь местной тутовкой. С каждой рюмкой взаимопонимания прибавлялось. Но всё равно было чертовски забавно, как я, этнический украинец, был переводчиком карабахского в беседе армянина с китайцем.

...После возвращения в Москву, в баре телецентра "Останкино", я длился впечатленими от поездки с коллегой по НТВ - Эльханом. Он потомок шушинских азербайджанцев. Рассказал историю про китайцев и заключил, что может и не стоит смертельно ссориться армянам и азербайджанцам, ведь если сейчас в Карабахе три китайца, то через три года их может стать тридцать, а через триста лет, возможно, НКР будет расшифровываться, как Нагорно-Китайская Республика. Эльхан усмехнулся и спорить не стал...

Дмитрий Писаренко - журналист. Родился и вырос в Армении. Освещал карабахскую войну, события на Южном и Северном Кавказе. Долгие годы работал в телекомпании НТВ. Живет в Москве, работает в области общественных коммуникаций.

Высказанные в колонке мысли принадлежат автору и могут не совпадать с точкой зрения Медиамакс.