С момента начала войны на Украине 2022 г. мы регулярно получаем новости о сближении между Россией и Ираном: от поставки беспилотников до вступления Тегерана в БРИКС. С точки зрения западного мира, все очевидно - два антагониста либеральному международному порядку объединяют усилия. В действительности же, подобное выглядит большим упрощением сложных геополитических процессов, которые происходят в мире в целом, и на Южном Кавказе, в частности. Поэтому они требуют детального рассмотрения.

Опыт кооперации и конкуренции

Между Россией и Ираном имеется очень обширная история двустороннего сотрудничества. На современном этапе наиболее значимыми областями являлись военно-техническое, энергетическое и экономическое. Запоминающимися вехами в военно-технической сфере стали поставки Россией систем ПВО С-300 в 2016 году и соглашение о поставках истребителей Су-35 и вертолетов Ми-28. С началом войны на Украине поставки начались в обратную сторону. Наиболее известными стали иранские беспилотники «Шахед-136». Сотрудничество в области энергетики включает в себя соглашения о поставке Ираном газовых турбин, выделение Россией кредита в $1.4 млрд. на строительство в Иране тепловой электростанции, соглашения о своповых поставках газа, подписание меморандума об инвестиции «Газпрома» в нефтегазовую сферу Ирана $40 млрд. и многое другое. В области экономики, несмотря на снижение товарооборота по итогу 2023 г., Иран подписал соглашение о Зоне свободной торговли с ЕАЭС. Продолжающийся процесс по интеграции платежных систем также сможет увеличить торгово-экономические показатели. На фоне этого Москва и Тегеран планируют подписать соглашение о стратегическом партнерстве, которое будет охватывать все стратегически важные сферы.

Подобная картина может создать впечатление, что российско-иранские отношения развиваются гладко без каких-либо препятствий во всех сферах, от безопасности до экономики. Однако обозначенные достижения на двустороннем треке имели серьезные проблемы. Например, соглашение по поставкам комплексов С-300 было заключено в 2007 г. Из-за принятых ООН санкций на поставку вооружений Ирану реализация контракта была отложена. В 2016г. Москва начала использовать иранскую авиабазу в Хамадане для проведения сирийской операции. Позже руководство Минобороны Ирана раскритиковало Россию за разглашение данной информации. В области энергетики Россия и Иран, имея крупные запасы нефти и газа, выступают прямыми конкурентами за рынки сбыта. Также, несмотря на общие цели на сирийском направлении (сохранение действующей власти, борьба с терроризмом и восстановление территориальной целостности страны), сохраняя союзнический характер отношений, Москва и Тегеран продолжают конкурировать за зоны влияния. Как правило, соперничество касается участия в разработке энергоресурсов. Между сторонами продолжают сохраняться разногласия относительно противодействия израильским ударам по территории Сирии.

Где интересы на Южном Кавказе пересекаются?

Если интересы Ирана и России совпадают в различных регионах, то, как правило, они носят стратегическое измерение, как, например, на сирийском направлении. На Южном Кавказе Москва и Тегеран исторически были конкурентами за зону влияния. Доминирование России на протяжении последних столетий не оспаривалось со стороны других центров силы - Ирана и Турции. Однако сейчас на Южном Кавказе происходят самые крупные геополитические сдвиги с момента распада СССР. В этом контексте у Тегерана и Москвы имеются точки пересечения интересов.

Во-первых, вопросы безопасности. После войны в Нагорном Карабахе 2020г. Россия и Иран выступали в качестве «государств статус-кво», которые не были заинтересованы в изменении новой конфигурации. Данная позиция выстраивалась на фоне ревизионистских устремлений Турции и Азербайджана, которые через применение силы в итоге добились односторонних уступок от Армении: признание Арцаха частью Азербайджана, после которой последовало падение Нагорного Карабаха, этническая чистка и передача территорий, которые находились в Тавушском марзе в результате процесса «демаркации». На фоне данных событий можно зафиксировать, что Россия больше не имеет присутствия в Нагорном Карабахе и не способна оказать необходимую помощь Армении, которая стала более уязвима в вопросе обеспечения безопасности. Это послужило толчком для диверсификации внешней и оборонной политики Армении. Для Ирана же угроза потери границы с Арменией стала более реальной. До сентября 2023г. Азербайджан поочередно оказывал давление на Армению и Арцах. После падения Нагорного Карабаха Баку способен проецировать всю военную мощь против Еревана.

Во-вторых, развитие вертикальных коммуникаций. С началом войны на Украине для России остро встал вопрос преодоления экономической блокады. В этом контексте важную роль играет МТК «Север-Юг», который призван связать Россию и Иран в том числе через Южный Кавказ. Примером кооперации может служить инвестиция России в участок Решт-Астара, что позволит запустить железнодорожное сообщение между Ираном и Россией через территорию Азербайджана. В то же время на территории Армении иранские компании Abad Rahan Pars International Group и Tunnel Sadd Ariana занимаются реконструкцией 32 километрового участка дороги Каджаран-Агарак в Сюнике, который является частью коридора «Север-Юг». Работы ведутся за счет средств бюджета Республики Армения, Евразийского фонда стабилизации и развития Евразийского банка развития, в котором ведущую роль играет Россия.

В-третьих, регионализация Южного Кавказа с ограничением западного влияния в регионе. В результате войны 2020г. Россия утратила монопольные позиции, позволив закрепиться Турции в регионе. Иран остался вне новой конфигурации, которая предусматривала развертывание российского миротворческого контингента в Нагорном Карабахе и создание совместного российско-турецкого мониторингового центра. Возможной опцией вовлечения Ирана в региональные процессы на дипломатическом уровне является формат «3+3» (Армения, Иран, Россия, Грузия, Турция, Азербайджан). Данный формат изначально был инициирован Турцией и Азербайджаном, затем активно поддержан Россией, которая видит в нем возможность девестернизации Южного Кавказа.

Основные узлы противоречия

Как и на двустороннем и сирийском треках, подходы России и Ирана к процессам на Южном Кавказе не только полностью не совпадают, но и имеют серьезные противоречия. Например, Иран во многом увязывает вопрос безопасности и коммуникаций в регионе, в то время как для России они являются разными «корзинами».

Наиболее остро данный вопрос встал на повестку после того, как глава МИД России Сергей Лавров в августе 2024г. заявил в Баку, что Армения саботирует имплементацию 9-го пункта Заявления от 9 ноября 2020г. о разблокировке коммуникаций. Данное заявление в Ереване и Тегеране было воспринято в качестве попытки совместного давления Москвы и Баку на Армению. Поэтому имела место череда активных шагов и заявлений уже со стороны Тегерана. Так, в МИД Ирана был вызван посол России, затем вопрос так называемого «Зангезурского коридора» встал на двустороннюю повестку. Изначально встречи на высоком уровне между Москвой и Тегераном включали в основном вопрос содержания соглашения о стратегическом партнерстве. Так называемый «Зангезурский коридор» обсуждался в ходе встреч в Санкт-Петербурге, а также во время визита Секретаря Совета безопасности России Сергея Шойгу в рамках переговоров с секретарем Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Акбаром Ахмадианом. Российский представитель подтвердил свою поддержку политике Исламской Республики Иран в отношении коридоров и транспортных маршрутов с Азербайджаном, несмотря на прозвучавшее ранее заявление МИД России о том, что «Москва исходит из того, что Тегеран услышал позицию по «Зангезурскому коридору»».

В действительности, Россия традиционно заявляла о том, что разблокировка коммуникаций в регионе не должна происходить в рамках «коридорной» логики, а наоборот - исходя из принципов суверенитета, территориальной целостности и юрисдикции Армении. Более того, на фоне активного двустороннего диалога между Ереваном и Баку о нормализации отношений, на протяжении года Москва не проявляла активность. Однако после того как стало известно, что часть компетенций вокруг коммуникаций через Сюник может быть передана международной частной компании (которая, с высокой долей вероятности, будет западной), Баку предложил Москве включиться в процесс на основании статьи 9 Заявления, которая включает размещение российских пограничников. Для Ирана неприемлема любая разблокировка коммуникаций, которая происходит вне полного суверенитета и территориальной целостности Армении. Данный подход исходит из конкретного понимания целей Анкары и Баку в регионе, которая предусматривает на начальном этапе установление прямой сухопутной связи между Турцией и Азербайджаном за счет территории Армении. Печальным опытом того, как России не удалось удержать под контролем коммуникацию, которая находилась в ее зоне ответственности, является блокада Азербайджаном Лачинского/Бердзорского коридора с последующим полным вытеснением российских миротворцев. Поэтому никто не способен дать какие-либо гарантии того, что в среднесрочной перспективе коммуникация через Сюник не превратится в прямой коридор - ни российские пограничники, ни международная частная компания.

Поэтому для Ирана наиболее перспективными являются две опции: сохранять коммуникации через Сюник закрытыми, либо разблокировать все коммуникации в регионе под полным суверенитетом Армении. Москва видит ситуацию иначе: если не будет российского контроля над коммуникациями, то с высокой долей вероятности на них будет западное присутствие, как это вышло с миссией ЕС, которую Армения предпочла взамен миссии ОДКБ.

Можно считать, что по вопросу западного присутствия на Южном Кавказе позиции России и Ирана не являются идентичными. Например, на фоне резкой критики со стороны Москвы на развертывание гражданской мониторинговой миссии ЕС в Армении, из Тегерана не звучали однозначные негативные оценки. Возможно, в Тегеране осознают возможность миссии ЕС содействовать поддержанию мира. Очевидно, что гражданская миссия, состоящая из 209 невооруженных людей, не может сдержать наступление азербайджанской армии. Однако миссии ЕС удалось как минимум дважды дезавуировать дезинформацию со стороны Минобороны Азербайджана о том, что вооруженные силы Армении стягивают тяжелую технику к границе. Как правило, подобные заявления служат информационной подготовкой для провокаций. После того, как европейские наблюдатели заявили, что каких-либо передвижений вооруженной техники Армении в сторону границ не зафиксировано, подготовительная дезинформационная волна из Баку прекратилась.

На фоне этого из России продолжают звучать заявления о том, что мониторинговая миссия ЕС занимается в Армении сбором разведданных против России, Ирана и Азербайджана. Важно подчеркнуть два факта. Во-первых, изначально вопрос развертывания двухмесячной миссии обсуждался при участии азербайджанской стороны. Во-вторых, аналогичные оценки о том, что европейские наблюдатели шпионят за Ираном, не звучали на высоком уровне из Тегерана. Это свидетельствует о более сбалансированном подходе иранской стороны к активности европейцев на территории Армении. Объяснением этого может служить довольно конкретная красная линия в отношении западного присутствия: постоянное и военное. Миссия ЕС является временной и гражданской. Более остро Иран будет реагировать на присутствие и активность США вблизи своих границ, как это происходит в случае расширения присутствия Израиля в Азербайджане.

***

Резюмируя прослеживаемую разницу к подходам к миссии ЕС, где у России больше опасений, чем у Ирана, можно сказать, что в случае с так называемым «Зангезурским коридором» подход диаметрально противоположный. В Иране в нем видят коридор «Туран-НАТО», который приведет к усилению деструктивных для региона пантюркистских устремлений Турции и закреплению НАТО вблизи границ. Из России же подобные оценки не звучат. В этом смысле Иран более внимателен и осторожен в отношении очевидных угроз, поскольку они формируются непосредственно у его границы и направлены против его национальной безопасности. С этой точки зрения, в России ошибочно не воспринимают Турцию как продолжение НАТО и государство-ревизиониста, которое использует пантюркистские наративы для закрепления на Ближнем Востоке, Южном Кавказе и Центральной Азии.

Несмотря на некоторую разницу в подходах, курс на повышение отношений между двумя странами сохраняется. Соглашение о стратегическом партнерстве создаст основу для диалога по более широкой повестке. Вероятно, Москве будет сложнее игнорировать обоснованные опасения Тегерана, особенно если они связаны с его границами.

Сергей Мелконян - кандидат исторических наук, научный сотрудник APRI Армения.

Высказанные в колонке мысли принадлежат автору и могут не совпадать с точкой зрения Медиамакс.