Эксклюзивное интервью бывшего министра обороны Армении Давида Тонояна Медиамакс

- После окончания войны в Армении и за ее пределами обсуждается Ваше известное высказывание «новая война – новые территории». В частности, 18 января его упомянул на пресс-конференции и глава МИД России. Не жалеете об этом заявлении?

- Это заявление, сделанное почти полтора года назад на встрече с армянской общиной США, стало ответом на заявления военно-политического руководства Азербайджана о намерении решить арцахскую проблему военным путем, которые «обосновывались» неэффективностью переговоров.  

Сколько бы не твердили Алиев и некоторые армянские политические деятели, данное заявление не могло стать поводом для провала переговоров и начала войны. По той же логике война могла начаться в любой день, поскольку азербайджанское руководство  постоянно говорило о военном решении конфликта. Более того, на протяжении десятилетий в мире «не замечают» заявлений Алиева о том, что «Ереван - историческая азербайджанская территория».

Следует четко зафиксировать, что стороной, отказавшейся от мирного политического урегулирования конфликта, был Азербайджан. Инициаторами нарушения переговорного процесса и начала войны стали Ильхам Алиев и подстрекавшая и всячески помогавшая ему Турция.

По моему глубокому убеждению, фортификация позиций, организация боевого дежурства на передовой и оснащение современным вооружением и техникой в условиях географических рубежей, занятых армянскими силами после 1994 года, в долгосрочной перспективе не решали сверхзадачу обеспечения безопасности и экономического развития армян Арцаха.

Какой была конечная цель сохранения занятых рубежей на вышеупомянутых территориях: восстановление исторической справедливости, обеспечение долгосрочной и стабильной безопасности армян Арцаха и Республики Армения, или создание благоприятных условий для переговорного процесса по международному признанию статуса Арцаха взамен на возврат территорий?

Со всей уверенностью могу утверждать, что не первое, не второе и не третье. В нынешних геополитических условиях вопросы долгосрочной и устойчивой безопасности и экономического развития не были бы решены в условиях существующих рубежей и концептуально оборонительной позиции, и провал переговоров рано или поздно привел бы к войне.

Таким образом, проводившаяся в течение 26 лет оборонная и внешняя политика в невоенных условиях обеспечила в рамках имеющихся социальных, демографических и экономических возможностей четвертый вариант - «выгодную» для армянской стороны непрерывность процесса урегулирования.

- Вы говорили, что в случае войны армянская сторона должна перенести военные действия на территорию противника. В частности, Вы сказали, что «в случае необходимости наши специальные подразделения могут создать хаос в тылу противника». Почему этого не произошло?

- Действительно, создание штурмовых подразделений и их подготовка для ведения действий на территории противника, оснащение наших вооруженных сил многофункциональными истребителями, различными БПЛА и сверхточными ракетно-артиллерийскими системами, а также развитие разведывательных возможностей и сил специального назначения в итоге должны были привести к концептуальным переменам.

Однако утвержденная 17 февраля 2018 года президентом Армении «Программа модернизации Вооруженных сил Армении на 2018-2024гг.», отредактированный и вновь принятый Советом безопасности в 2019 году План развития ВС, пересматриваемая правительством «Программа развития вооружений и военной техники», инициированный «Стратегический пересмотр обороны» не были реализованы в полном объеме. Мы не успели подготовиться к «бесконтактной» войне с применением вооружения 5-го поколения.

В своем видении развития приоритетов сферы обороны и ВС, опубликованном 9 июня 2020 года, я отмечал, что начался масштабный процесс перевооружения Вооруженных сил, начиная со стрелкового оружия и заканчивая ракетными системами и боевой многофункциональной авиацией, но мы находимся в начале пути.  

Переоснащение было направлено, в частности, на оснащение подразделений ВС таким мобильным, современным и высокоточным оружием, которое могло бы действовать в режиме автоматического управления и обеспечивать децентрализованную независимую работу подразделений. Убежден, что у нас не было альтернативы, кроме как воевать именно в таком формате.

Все заявления делались с учетом предсказуемости возможных действий противника и региональных развитий, однако с недостаточной оценкой рисков непосредственного вовлечения в военные действия Турции, массового привлечения наемников и полной блокировки маршрутов поставок.

Если предложенные мною программные и концептуальные подходы оцениваются как «громогласные», «оторванные от реальности» и «угрожащие», то проявления некомпетентности, слабости и меланхолия некоторых армянских политиков являются угрозой безопасности для нашего народа. Мы уступили в неравном во всех отношениях противостоянии, но это не дает никому права играть с национальным достоинством нашего народа. Следует остановить этот психологически изматывающий политический кошмар и вместо того, чтобы навязывать людям комплекс неполноценности, следует проанализировать ошибки, извлечь уроки и работать. Мы заплатили очень высокую цену, тысячи молодых людей отдали свои жизни за Родину и защиту наших интересов, и пораженческие выступления оскверняют их память.

- Многие утверждают, что, проработав два десятилетия со вторым и третьим президентами Армении, Вы совершили предательство, согласившись войти в состав правительства Никола Пашиняна.

- Согласившись весной 2018 года возглавить министерство обороны, я руководствовался исключительно чувством долга. Я работал во имя Республики Армения, а указанные вами «многие» придерживаются стереотипов о госслужбе, особенно в сфере обороны и безопасности, либо руководствуются другими мотивами и интересами. Я склонен рассматривать версию о других интересах, так как вижу, как старательно и последовательно в армянское медиапространство импортируются сплетни обо мне и моей семье, источниками которых являются азербайджанские телеграм-каналы.

Что касается человеческих взаимоотношений с бывшими и действующими деятелями, то они находятся в сугубо личной плоскости и, получая посторонние оценки, как правило, становятся сплетнями.

- За два с половиной года Вооруженные силы часто получали прямые или скрытые удары от правящей политической силы или связанных с ней неправительственных и других организаций. Почему Вы публично не отвечали на них?

- Я сторонник практичного и гибкого метода управления изменениями. Одним из основных факторов, тормозящих процесс необходимых изменений, является естественная склонность людей к инерции. Люди сопротивляются переменам, потому что они могут причинить им дискомфорт. Мы живем в Армении, где «сохранение лица» играет большую роль в межличностных отношениях, и я предпочитал терпеливо работать со всеми сторонами, ожидая изменения сознания или восприятия как со стороны партнеров во власти, так и представителей НПО.

- Начальник Генштаба ВС Оник Гаспарян сообщил, что 12 июня 2020 году на заседании Совета безопасности Армении он сказал, что «нашим противником является уже не только Азербайджан, но и Турция. Следовательно, Армения не может эффективно сопротивляться совместному военному потенциалу этих стран, и нужно мобилизовать весь политико-дипломатический потенциал, чтобы избежать войны или хотя бы отложить ее». Какой была Ваша позиция на том заседании Совета безопасности?

- На заседании был доложен скоординированный и согласованный подход минобороны и Генштаба.

- В таком случае, насколько адекватной Вы считаете PR-кампанию июльских боев в Тавуше, которая не могла не вызвать дополнительных волнений в Азербайджане и Турции?

- «PR-кампания» и «дополнительная  обеспокоенность Азербайджана и Турции» были последними, что интересовало нас - представителей Вооруженных сил. Боевые действия ВС Армении были практически безукоризненными с точки зрения достижения военных целей, но для нас была неожиданной неуравновешенная реакция Алиева и азербайджанской элиты, к которой добавились довольно жесткие «братские» заверения Турции о необходимости наказать Армению за «незнание региональных реалий и дестабилизацию ситуации».

- Оник Гаспарян говорил также, что на 4-й день войны заявил, что необходимо в течение 2-3 дней принять меры, чтобы остановить войну, иначе на каждый следующий день войны у нас будут все более неблагоприятные условия для переговорного процесса. Какова была Ваша позиция?

- Министерство обороны и Вооруженные силы искренне и самоотверженно сделали ради победы больше, чем могли. А анализ, сделанный на основе холодного расчета Генштаба, был согласован со мной.

- Есть много публикаций и свидетельств о том, что в Армии обороны Арцаха царил хаос, в планировании боевых действий принимали участие люди, не имевшие таких полномочий. Как могла возникнуть такая ситуация?

- Убежден, что после стабилизации внутриполитической ситуации будет проведено расследование, и будут даны ответы на все вопросы такого рода.

- Что Вы считаете своим наибольшим личным упущением во время войны?

- Мне не удалось преодолеть нечеткость в организации командной вертикали премьер-министр - минобороны - Генштаб во время войны и возникающие вследствие этого препятствия. В частности, в тех вопросах, которые касались мобилизации, роли и функций Совета безопасности, функций и должностных отношений между Вооруженными силами Армении, Армией обороны и президентом Арцаха, организацией самообороны в Арцахе и эвакуацией населения.

Согласно новой Конституции, принятой в 2015 году, во время войны министр обороны фактически исключается из процесса планирования и ведения боевых действий, поскольку эти полномочия возлагаются на главнокомандующего и начальника Генерального штаба. После внесения поправок в Конституцию была предпринята попытка решить эту нечеткость посредством «Закона об обороне», чего, как показала жизнь, оказалось недостаточно.

Тем не менее, как я уже говорил в своем послании от 20 ноября, я готов нести свою долю ответственности.

- Как во время войны, так и в послевоенный период широко обсуждался и обсуждается вопрос о том, поддержала ли Россия своего союзника Армению, или нет? Какова Ваша оценка?

- На протяжении всей войны я был в постоянном контакте с министром обороны России Сергеем Шойгу. Были дни, когда мы разговаривали по телефону несколько раз в день. По понятным причинам я не буду раскрывать все скобки, но могу однозначно сказать, что в условиях развернутой войны Россия сделала максимум для выполнения своих союзнических обязательств. Более того, помимо сугубо оборонной тематики, благодаря постоянной рабочей связи с министром обороны РФ, удалось решить ряд других важных вопросов.

С Давидом Тонояном беседовал Ара Тадевосян