Каждый год, когда в горах Армении и Азербайджана тает снег, горстка экспертов, следящих за карабахским конфликтом, задается вопросом, будет ли война. В этом году настроение у них особенно мрачное: в 2016-м дела шли плохо, а в 2017-м могут стать еще хуже.

В апреле прошлого года очередное обострение унесло жизни около двухсот армян и азербайджанцев. Бои продолжались четыре дня вокруг «линии соприкосновения», разделяющей войска Азербайджана и Армении к востоку от Нагорного Карабаха. Это столкновение оказалось самым кровопролитным с 1994 года.

За весенним насилием последовал летний всплеск дипломатической активности. Азербайджан предварительно согласился на укрепление режима перемирия 1994 года, а Армения – на более всеобъемлющий переговорный процесс. Но в последние полгода эти договоренности постепенно сошли на нет. Карабахская ситуация вернулась в знакомую колею: взаимные обвинения, разочарование с азербайджанской стороны, инерция – с армянской, дипломатические препирательства по поводу мелких деталей.

Безусловно, Бенджамин Франклин был прав, что плохой мир лучше хорошей войны. Новый конфликт на Кавказе может обернуться тысячами жертв и экономической катастрофой, и ничего при этом не изменить по существу. Но есть опасность, что стороны, просчитавшись, снова начнут войну даже во вред собственным интересам.

Договоренности, достигнутые в 1994–1995 годах, сегодня выглядят все менее надежными: в зоне конфликта нет миротворцев, там работает крохотная миссия ОБСЕ с ограниченными полномочиями, а переговорный процесс позволяет лишь контролировать ситуацию, но не разрешить конфликт. В 1994 году 250-километровая линия соприкосновения представляла собой поспешно вырытые окопы между зонами дислокации двух армий. Там эпизодически происходили стычки между призывниками, а иногда они просто болтали и стреляли друг у друга сигареты. Сегодня это самая милитаризованная зона в Европе: артиллерийские орудия, ракетные установки дальнего действия, боевые вертолеты и военные беспилотники.

Азербайджан направил на закупку новых вооружений миллиарды нефтедолларов. Армения потратила меньше, но сохранила заметный военный потенциал, поскольку имела доступ к российскому оружию по сниженным ценам.

За время четырехдневной войны в апреле 2016 года азербайджанская сторона смогла вернуть контроль над двумя небольшими участками территории, но психологический эффект от этого был огромный. Это наступление помогло преодолеть многолетнее чувство унижения, а последовавший взлет патриотизма отвлек азербайджанцев от экономического спада и обвала национальной валюты.

Теперь, когда последняя дипломатическая инициатива, которую продвигал российский министр иностранных дел Сергей Лавров, застопорилась, для Баку сильно искушение организовать еще одну операцию, чтобы продвинуться еще дальше и таким образом усилить давление на Армению. Но в таком случае даже небольшая операция неизбежно перерастет в нечто более серьезное. Азербайджанским властям, чтобы добиться нужного эффекта, придется отбивать уже более обширную территорию, чем в прошлом году. С другой стороны, армяне тоже будут ждать от своих властей более яростного сопротивления и возврата потерянных в 2016 году участков.

Обе стороны почти наверняка переоценивают свою военную мощь, но у обеих имеется новое мощное оружие. Армения получила от России ракетные комплексы «Искандер» (и продемонстрировала их на параде в честь Дня независимости в сентябре 2016 года). Эти ракеты дальностью до 280 километров могут быть нацелены на города и нефтегазовую инфраструктуру Азербайджана. Такая атака – жест отчаяния, но она возможна в ответ на крупномасштабное наступление со стороны Азербайджана. К тому же такой шаг соответствует новой военной доктрине Армении, которая допускает превентивные удары в целях сдерживания. Азербайджан закупил у Израиля крупную партию вооружений, в том числе систему ПВО «Железный купол» и беспилотники.

Военный расклад пугает, но и политический не менее опасен. В Азербайджане закончился нефтяной бум, экономический спад в 2016 году составил 4%, а манат с января 2015 года упал на 57%. В Армении в апреле пройдут парламентские выборы – непростые для президента Саргсяна. После них должна вступить в действие новая Конституция, передающая ключевые полномочия от президента к парламенту. Считается, что эта реформа нужна была Сержу Саргсяну для того, чтобы удержаться у власти, – в 2018 году у него заканчивается второй, и последний срок президентских полномочий. Поэтому армянская оппозиция приложит все усилия, чтобы не допустить победы Саргсяна на этих выборах.

Нестабильность усиливают и международные перемены, в том числе избрание президентом США Дональда Трампа и многочисленные трудности Евросоюза. В этой ситуации стороны конфликта могут повести себя более безответственно, полагая, что в такие времена многое сойдет им с рук.

Если боевые действия возобновятся, остановить их будет очень непросто. Хотя Москва добилась устного перемирия в апреле 2016 года, не стоит считать, что Россия кукловод карабахского конфликта. Москва перестала контролировать ситуацию еще в 1988 году, после чего поддерживала то одну, то другую сторону, а периодически пыталась выступать в роли посредника. В итоге России сегодня не доверяют и в Армении, и в Азербайджане. И ни Баку, ни Ереван не позволят ей навязать им свою повестку в вопросе, который давно стал для них самым главным.

Угроза новой войны в Карабахе вполне реальна, и ей необходимо противодействовать опережающими дипломатическими усилиями. Новый вооруженный конфликт на Южном Кавказе не нужен никому, особенно простым армянам и азербайджанцам, которые попадут в его жернова.

Томас де Вааль является старшим исследователем Carnegie Europe.

Данная статья написана для Московского Центра Карнеги.