C апреля текущего года я стал изучать Конституцию Республики Армения. Текст основного закона страны продублирован на трех языках, но мои коллеги-юристы подсказали, что во избежание путаницы лучше сопоставлять прочитанное на русском с оригиналом на армянском. Нынешняя Конституция оставила неоднозначное впечатление, что с точки зрения научного и аналитического анализа вполне нормально. Размытые формулировки и противоречащие друг другу разделы и статьи также не удивили, ибо такое встречается повсеместно. 

Однако некоторые вещи очень бросаются в глаза, и сложно дать им адекватную оценку. Трудно представить, как Конституция, которая дает суперполномочия премьер-министру как лидеру исполнительной власти, может опираться на систему сдержек и противовесов как основу осуществления государственной власти. Очевидно, что распределенные властные функции между институтами никак не соответствуют духу и логике разделения и баланса властей. Однако это тема для более детального и тщательного анализа, требующего комплексного подхода. Интересной для меня стала 13-я статья, где сказано, что «внешняя политика Республики Армения осуществляется на основе международного права в целях установления добрососедских, взаимовыгодных отношений со всеми государствами». 

Что же тут плохого? Конституция – это не просто свод норм и правил жизнедеятельности нации, но и документ, отражающий фундаментальные основы государственности и ее философии. Очевидно, что Конституция должна содержать не желания и хотения, а конкретные внутренние и внешние реалии. Исходя из этого, сам факт наличия подобной формулировки в основном законе страны может грозить ей серьезными последствиями. 

Как правило, в Конституции не принято затрагивать внешнюю политику и тем более определять базис ее осуществления. Посмотрим на примере наших соседей. В Конституции Турции нет ни одного упоминания о внешней политике, а в случае с Азербайджаном имеется 10-я статья, где отмечается, что страна «строит свои отношения с другими государствами на основе принципов, предусмотренных в общепризнанных международно-правовых нормах». Однако не стоит путать «основы построения отношений с другими государствами», где международное право не имеет альтернативы, с «реализацией внешней политики на основе международного права». Разница довольно понятна, и в данном случае не требуется каких-либо дополнительных разъяснений. 

Замечу также, что существует принципиальное отличие между уважением принципов международного права и тотальным преклонением перед ними. В Конституциях многих стран прописано, что государство «видит своей задачей исполнение взятых на себя международных обязательств» или «реализует свою внешнюю политику, принимая во внимание основополагающие принципы международного права». Иными словами, можно легко и безболезненно отдать дань международному праву, а реальную политику обозначать гораздо жестче.

Внешняя политика любой суверенной страны всегда строится на стратегических национальных интересах, которые могут зачастую вступать в конфликт с международным правом. Если мы согласимся с утверждением великого немецкого государственника Отто фон Бисмарка о том, что политика – это искусство возможного, то должны быть готовы к совершенно разным ситуациям. В связи с этим международное право может быть как возможностью, так и проблемой. На сегодняшний день первичная внешнеполитическая цель армянской государственности заключается в сохранении своего контроля над Арцахом по меньшей мере в его нынешних границах. 

Задачей максимум, на мой взгляд, является осуществление политической интеграции в состав Республики Армения с выстраиванием дальнейшей стратегии своей международной политики на этом фундаменте. В обоих случаях армянской стороне стоит относиться настороженно и избирательно к международному праву и уж точно не делать его конституционной альфой и омегой своей внешней политики. Даже Баку, часто апеллирующий к этим нормам, не позволяет себе столь резких шагов. Для них из трех основных принципов важен лишь один – территориальная целостность, и они активно и последовательно лоббируют эту позицию. 

При этом они крайне редко говорят о важности права народов на самоопределение и периодически оскверняют другую святыню верующих в международное право – неприменение силы и угрозу применения силы. Систематическое нарушение режима прекращения огня, диверсии, тотальная армянофобия (пиком чего стала героизация Рамиля Сафарова), милитаристская риторика и масштабная «Апрельская война» продемонстрировали всю немощность международного права. Сторона-агрессор не только не получила адресного предупреждения (призывы шли к двум сторонам), но и избежала каких-либо политических издержек (санкции, ограничения). Ситуация после апреля 2016 года если и изменилась, то в худшую для нас сторону. Минская группа ОБСЕ каждый раз делает более приятные азербайджанскому слуху заявления, проводя политику умиротворения агрессора. Страны-сопредседатели даже не смогли навязать Баку необходимость установления системы, которая могла бы четко отслеживать, какая из сторон первой нарушает режим прекращения огня (инициатива «Ройса-Энгела»). 

Под «не смогли» подразумевается «даже не старались», ведь ни Москва, ни Вашингтон не станут рисковать своими реальными интересами в отношениях с Азербайджаном ради реализации на деле высших истин международного права.

Все в точности наоборот – нарушитель избегает наказания и получает новые поощрения, а страна, написавшая в своей Конституции, что ее внешняя политика осуществляется на основе международного права, получает соболезнования и призывы о необходимости скорейшего поиска мирного решения. И как бы парадоксально это не звучало, у нас не может быть к ним никаких претензий, ведь именно граждане Армении большинством голосов на референдуме поддержали эту Конституцию, где прописано подобное грубейшее с реалполитической точки зрения «недоразумение». Раз обозначили международное право в качестве базиса, то будьте добры исполнять. А как же Азербайджан? Извините, он эти принципы не считает ключевыми в контексте реализации своей международной политики.  Так зачем же открыто обозначать ориентированность на международное право в своей Конституции, особенно когда у твоей страны значительно меньше ресурсов для продавливания выгодной позиции на глобальном уровне? 

Возможно в каких-то уголках планеты подобные формулировки могли иметь какую-то логику.  Скажем если бы можно было перенести Армению с Закавказья в Европу, где ее соседями стали бы Бельгия или Нидерланды (или в случае возможности замены Турции и Азербайджана на Лихтенштейн и Швейцарию). Более того, самой большой головной болью внешней политики для стран, которые могут позволить себе такие «основы», является борьба с соседями за проведение Чемпионата мира по футболу.

Таким образом, необходимо предпринять ряд важных шагов. 

Во-первых, отменить данную статью вовсе или четко прописать, что внешняя политика Республики Армения базируется и осуществляется на базе собственных стратегических национальных интересов (нация – источник власти, и ее интересы - основа всего), которые в дальнейшем более подробно раскрываются в специализированных документах. 

Во-вторых, государство должно начать процесс широкомасштабной инвентаризации глобальных армянских ресурсов, которые могут быть использованы для реализации национальных интересов Республики Армения. 

В-третьих, на основе результатов инвентаризации поручить Совету по национальной безопасности и иным органам, отвечающим за выработку и проведение международной политики, начать формирование «Концепции внешней политики» (до сих пор отсутствует) и обновить Стратегию национальной безопасности, принятую в далеком 2007 году. Мир меняется, регион меняется. Меняемся и мы. Без четкого упорядочения всех элементов национальной и государственной жизнедеятельности мы рискуем заблудиться и погибнуть в современных геополитических джунглях.      

Арег Галстян – кандидат исторических наук, эксперт Российского совета по международным делам. 

Высказанные в колонке мысли принадлежат автору и могут не совпадать с точкой зрения Медиамакс.