Сегодня день рождения Вазгена Саргсяна. Эту запись из моего дневника своих воспоминаний я посвящаю памяти Вазгена.

Некоторое время до и после президентских выборов 1998 года Кочарян часто организовывал баскетбольные игры. Баскетбол - одна из моих любимых игр, и я всегда принимал участие в этих играх. В студенческие годы я выступал за команду Политехнического института, а до этого играл в составе молодежной сборной Сирии.

14 мая 1998 года мы в очередной раз собрались для игры в баскетбол в зале ереванской больницы Красного креста. Мы только начали игру, как в зал быстро вошел министр обороны Вазген Саргсян. Он не входил в нашу баскетбольную команду: он отдавал предпочтение футболу. Было очевидно, что произошло что-то непредвиденное, и он хотел поговорить об этом с Кочаряном. Кочарян прервал игру, и подошел к кромке поля к нетерпеливо ожидающему Вазгену. Едва они успели обменяться несколькими словами, как он взмахом руки позвал меня присоединиться к беседе. «Звонил российский министр обороны Сергеев и сказал, что министр иностранных дел Примаков приглашает Осканяна и меня в Москву для консультаций», - сказал Вазген. После недолгой паузы Кочарян сказал: «Не вижу проблем - поезжаете и посмотрите, чего он хочет».

Наш разговор у кромки поля продолжился, звучали вопросы: «К чему такая спешка?»,  «Почему с участием министров обороны?» и «Получила ли азербайджанская сторона также подобное приглашение?». В тот период переговорного процесса не было - последнее предложение было сделано посредниками осенью 1997 года: представленный ими вариант поэтапного решения, после чего политическая ситуация в Армении изменилась. Вечером 15 мая мы с Вазгеном отправились в Москву. Рано утром 16 мая мы отправились в особняк министерства обороны России близ Москвы. Нас встретили министр иностранных дел Примаков, министр обороны Сергеев и глава разведки РФ. Со мной и Вазгеном в эти дни также находились наш посол в Москве Гагик Шахбазян и сотрудник МИД Армен Харазян. Он сопровождал меня и, в случае необходимости, переводил с армянского на русский.



Ельцин назначил Примакова на пост главы МИД в январе 1996 года. Он был опытным и влиятельным государственным деятелем, имевшим также громадные знания в связи со своей предыдущей научной деятельностью. В те дни отношения Примакова и Кочаряна были достаточно напряженными. В ноябре 1996 года, когда Кочарян был президентом НКР, Примаков посетил Степанакерт для посредничества в вопросе обмена военнопленными между Степанакертом и Баку. Кочарян отверг ту инициативу Примакова. Это оставило у Примакова серьезный осадок. А в 1998 году, перед президентскими выборами в Армении, Примаков в какой-то момент отдал предпочтение кандидатуре Карена Демирчяна.

Вопрос взаимных обид спустя некоторое время стал предметом открытых обсуждений между мной и Примаковым в ходе нескольких бесед. Между нами достаточно быстро установились теплые отношения, основы которых были положены именно тогда - в ходе нашей первой встречи под Москвой. Встреча длилась более двух часов, и, в основном, была диалогом между мной и Примаковым.

После короткого приветственного слова Примаков сразу перешел к делу, сказав, Российская Федерация представит армянской стороне свои подходы по карабахскому вопросу, заключающиеся в том, что, несмотря на смену власти в Армении, поэтапный вариант продолжает оставаться в силе, и большая часть районов вокруг Нагорного Карабаха должна быть возвращена Азербайджану. «А присутствие силовых министров, - заявил Примаков, -  необходимо для того, чтобы армянская сторона осознала, что это единая позиция России, и чтобы армянская сторона случайно не подумала, что силовики могут иметь иной подход, и пробовала играть на разнице в подходах».

Для нас это, конечно, было неожиданностью, и в этот момент мы были немного обескуражены. Мы с Вазгеном посмотрели друг на друга - каждый из нас надеялся, что другой возьмет на себя ответственность за ответ Евгению Примакову.

Естественно, отвечать должен был я. Во-первых, потому, что со стороны России говорил Примаков, а также по той причине, что я уже обсуждал с Кочаряном новые подходы Армении по вопросу Нагорного Карабаха. Кроме того, я уже долгие годы являлся переговорщиком по вопросам НК, и был в курсе подробностей переговоров. В тот день мне повезло в том, что мои слова переводил Армен Харазян. Хотя он не был переводчиком, но переводил безупречно не только по части содержания, но и по стилю и быстроте. Он переводил практически синхронно, что позволяло мне не прерывать речь и не терять нить мысли.

Мысленно у меня уже очень четко были сформулированы наши подходы по карабахскому вопросу и основные положения проводимой нами политики. В тот момент основным вызовом было то, чтобы я сумел сопоставить их с выгодами России в регионе. Я также знал о содержании переговоров, идущихся между Молдовой и Приднестровьем и о подписанном 7 мая 1997 года меморандуме, который был основан на предложенной Примаковым идее «общего государства». В своем ответе я сделал упор на следующие три пункта:

Первое: без решения вопроса о политическом статусе Нагорного Карабаха или, по крайней мере, его прояснения, возвращение любого, даже одного района сделает Нагорный Карабах уязвимым, и, следовательно, ослабит позиции союзницы России - Армении, что, естественно, приведет к ослаблению позиций Москвы на Кавказе.

Второе: армянская сторона, пусть и отвергая поэтапный вариант решения, не настаивает на односторонних уступках, а полагает и готова к тому, что посредством переговоров можно соотнести принципы права на самоопределение и территориальной целостности.

Третье: для решения карабахского вопроса необходимо применить неконвенциональные подходы. Я сказал, что для нас, к примеру, будет приемлемым статус фактически (de facto) - независимый, юридически (de jure) – не в составе Азербайджана, и в этом контексте стоит подумать о реализации другого варианта «общего государства», примененного в случае приднестровского конфликта, который обеспечит горизонтальные отношения между Карабахом и Азербайджаном.

После этой долгой встречи нашим общим впечатлением было то, что в первоначальной позиции российской стороны что-то изменилось. Долго ждать не пришлось. После этого Примаков отправился в Баку для переговоров по вопросу НК. А в ноябре 1998 года сопредседатели Минской группы представили сторонам предложение об «общем государстве».

Армения и Карабах только готовились выразить свое мнение по этому документу, когда Азербайджан так поспешно и радикально отклонил его, что говорить что-либо было уже бессмысленно. Конечно, документ «об общем государстве» не был приемлем и для армянской стороны, - несмотря на то, что в нем делалась попытка создать между Карабахом и Азербайджаном сугубо горизонтальные связи, - несколько положений документа ставили Карабах в серьезную зависимость от Азербайджана. Однако, по большому счету, это было еще одним серьезнейшим шагом в направлении устранения лиссабонских восприятий и стереотипа международного сообщества о верховенстве принципа территориальной целостности.

Фотография  – из личного архива.

Вардан Осканян – министр иностранных дел Армении в 1998-2008 гг. Высказанные в колонке мысли принадлежат автору и могут не совпадать с точкой зрения Медиамакс.