Война закончилась, но нанесенные ею раны еще долго будут кровоточить. Да, жизнь продолжается… Но сколько бы мы не говорили об этом, всегда должны помнить о наших обязательствах перед теми, кто почувствовал войну на своей коже, оставил свой дом или потерял близких.

Даже в столь тяжелые времена эти люди продолжают бороться и созидать, потому что считают это своим долгом, и делают это во имя своих детей и своей израненной родины. Медиамакс рассказывает о них –  сильных и волевых гадрутских женщинах.

Наш дом - Гадрут

«Пока был цел мой дом в Гадруте, я чувствовала себя в безопасности. Дом был очень большoй, с земельным участком и бассейном. Мы всегда твердо знали: что бы не случилось - коронавирус, что-то другое, да пусть хоть весь мир закроют - у нас есть наш дом в Гадруте, есть наша земля, на которой мы выживем. А сейчас не осталось даже этого клочка земли, и это при том, что Гадрут всегда был армянским»,- говорит уроженка Гадрута Лара Сафарян.

Ее предки жили в Гадруте, в районе под названием Хин Таг - «Старый район». Когда азербайджанцы вошли в Гадрут, то сожгли весь район дотла.

«Мы с сестрой родились вօ время первой Арцахской войны, я - в январе 1994 года, она - в октябре 1992-го. Мама рожала нас в подвале. Тогда азербайджанцы не решились войти в Гадрут. Мы всегда с большой радостью отмечали 15 августа - день Гадрута, день, когда враг был отброшен назад, но отмечали его не как день освобождения города, а как день его защиты», - рассказывает Лара.

Лара Сафарян

Фото: Медиамакс

Она говорит, что недалеко от Гадрута есть местечко под названием «Тутакнер» - «Попугаи». Так оно было названо во время первой Арцахской войны: когда в этом месте переговаривались по рации, голоса отдавались эхом. Сразу за этим местом начинал виднеться город, похожий на птичье гнездо.

«Всегда удивлялясь, да что это за любовь такая  – каждый раз, когда я смотрела на город с этого места, сердце мое начинало отчаянно колотиться».

Не укрыться даже в убежище

С первых же дней войны Гадрут подвергался обстрелам: «они делали все для того, чтобы город опустел окончательно».

Сначала Ларе показалось, что где-то идет стройка - взрывают старые здания, но потом оказалось, что это обстреливались Степанакерт, Аскеран и все другие райцентры.

В первый же день войны Лара вместе со 3-летней дочкой Софи покинули Гадрут. Им удалось взять с собой лишь детские игрушки. Мать Лары, Сусанна, ни в какую не соглашалась покинуть дом: «Здесь мой муж, я никуда не хочу уходить».

Лара Сафарян с дочерью

Фото: Медиамакс

Окна выбило взрывной волной, и осколки разбитого стекла посыпались внутрь. Сусанне  пришлось спуститься в подвал, но и это оказалось небезопасным. Она показывает на фотографии тот самый подвал, где провела несколько дней. Отверстия, пробитые в стене обломками снарядов, подтверждают слова Лары о том, что даже в убежище невозможно укрыться от современного оружия. Если снаряд попадет в дом, не останется ничего – ни дома, ни подвала. Подобные случаи в Гадруте бывали.

«Я пробыла в подвале до 4 октября. Потом, когда оставаться там было уже невозможно, приехала в Шуши на машине друга, успев забрать с собой лишь детскую одежду и то, что первым попалось под руку. Я была настолько сбита с толку, что вместо важных документов взяла с собой какие-то ненужные вещи.

В Шуши я провела всего одну ночь, и даже тогда мне не хотелось уезжать из Арцаха -  надеялась, что все утрясется. Потом я поняла, что это уже невозможно. Гостиница в Шуши, где я остановилась на ночь, была приспособлена для изоляции больных коронавирусом, я же оставалась в подвале, потому что Шуши тоже был под обстрелом. Через несколько дней после приезда в Ереван я почувствовала себя плохо, мне поставили диагноз – коронавирус, а уж о том, в каком состоянии я была потом, даже не хочу рассказывать – едва спасли», - вспоминает Сусанна.

Цель - Гадрут

«Я постоянно читала: Гадрут обстреливается ... это все, что я запомнила, ничего больше из тех страшных дней я не помню, не помню ни того, как начинался день, ни того, как он заканчивался - все превратилось в один сплошной кошмар», - говорит Лара.

В Ереване они сначала жили в доме подруги, затем переехали к родственникам. Позже к ним присоединились и другие родственники, и жить в двухкомнатной квартире вдесятером стало невозможно.

В Гадруте

Фото: REUTERS

«В Ереване у меня была работа, но я была в декрете. Снова пошла работать, сняла квартиру. Отец на пенсии, а мама работала учительницей в гадрутской школе. Теперь она потеряла работу. Вся надежда только на мою зарплату», - рассказывает 26-летняя женщина.

Поражение потерпели не солдаты

Отец Лары был участником первой Арцахской и Апрельской войн. Теперь он уже пенсионер, поэтому участвовать в последней войне ему не позволили. На поле боя были все братья Лары.

«Состояние всех этих людей сейчас ужасно, столько лет они защищали Гадрут, а теперь...  Мужчинам Гадрута не выдали оружия. Есть люди, которые говорят, что гадрутцы не защищали город, но это ложные слухи, которые распустили специально.

В Гадруте

Фото: REUTERS

9-10 октября мужчинам просто приказали покинуть город. Несколько десятков остались, несмотря на то, что нормального оружия у них не было. Скорее всего, впоследствии часть их была убита, а остальные -  взяты в плен».

Это была жуткая война: до сих пор не могут найти пропавших людей, тела погибших. Лара говорит, что пожилые люди просто не выдерживали, некоторым из ее знакомых пришлось переехать, но сердце не выдержало.

Лара Сафарян с дочерью

Фото: Медиамакс

«Наш дом находился неподалеку от воинской части. Когда я ходила в школу, всегда проходила мимо части и видела солдат. С тех пор солдат в моем восприятии - совершенно особенный человек, на порядок выше обычных людей. Теперь я уже взрослая, у меня самой уже есть ребенок, но и до сих пор солдат для меня стоит на недостижимой для обычных людей высоте. И наша вера в то, что солдат всегда нас защитит непреложна.  Поражение в этой войне понесли не солдаты, причина совсем в другом - это результат неправильной политики. Когда шли бои, я верила, что мы обязательно победим, мы не можем проиграть, наши солдаты не допустят этого... а сейчас - жертвы, раненые, потерянные территории».

Невозможно жить рядом с убийцей

«Мирное сосуществование и какой-либо диалог с азербайджанцами невозможен. Для нас это ясно как день, однако никого в мире это не интересует.

Жить бок о бок с тем, кто несколько месяцев назад убил твоего мужа, брата – разве это возможно? С ними невозможно ни о чем договориться. Вдруг однажды кто-нибудь из них напьется, решит ворваться в дом и всех убить? Такие случаи бывали даже в советские годы. Жить рядом с азербайджанцами – это исключено», - говорит Лара.

Азербайджанские солдаты в одной из квартир Гадрута

Фото: REUTERS

Дома в Гадруте продолжают сжигать и по сей день - Сусанна видела это в видеороликах, в которых азербайджанцы заходят в армянские дома, швыряют на пол семейные альбомы и глумятся над ними.

Возвращаются

Сестра Лары вернулась в Степанакерт. Она рассказывает, что там сейчас сложно найти квартиру в аренду, а если и удается – это слишком дорого. Но, несмотря на трудности, около 80 процентов знакомых Лары вернулись в Арцах.

«Они пытаются вернуться к нормальной жизни, начать все с нуля. Но есть опасения, что люди, у которых есть хоть маленький шанс, уедут из страны, как только «откроется небо», и это очень плохо. Я - из тех людей, которые никогда не хотели жить в другой стране. Пока хотим попытаться сделать что-то полезное здесь», - говорит молодая женщина.

***

Когда проходишь рядом с ереванским зданием по адресу Московяна, 28, невозможно не почувствовать аромат хлеба с женгялом. Вот уже несколько месяцев здесь работает Гаяне Нариманян из Гадрута: 27 сентября ей с тремя маленькими детьми, как и многим другим, пришлось покинуть родной дом.

Дорога в Степанакерт напоминала ад

«Рано утром, когда мы еще спали, раздался шум. Это было похоже на фейерверк. Начала войны мы никак не ожидали. Мой муж военный, ему позвонили, он сразу же выехал, а я осталась одна с детьми. Сказали, что всем надо выйти из дома – недалеко от нас разорвался снаряд. Сначала мы спустились в подвал. Человек, перевозивший жителей на своей машине, заметил, что меня и детей некому забрать, и разместил нас в своей машине. Нас в машине было десять человек, и взять с собой вещи было невозможно», - вспоминает Гаяне.

Гаяне Нариманян

Фото: Медиамакс

По ее словам, путь в Степанакерт напоминал ад. Позади машины, впереди, рядом - непрерывно происходили взрывы. «Мысленно обращаясь к  Богу, мы приехали в Степанакерт, откуда уже относительно спокойно доехали до Еревана».

Жилье и работа

Близких родственников в Ереване у Гаяне не было. Ее вместе с детьми разместил в своей гостинице незнакомый человек. Там они и живут до сих пор.

Через несколько дней, проходя по улице, Гаяне увидела, как пекут хлеб с женгялом, и предложила помочь. Узнав, что она из Гадрута, ее сразу же взяли на работу. Пока муж был в Арцахе, она обеспечивала детей одна.

«Мам,  а они катаются на нашем велосипеде?»

«До последнего дня войны мы надеялись вернуться в Гадрут. Мы оставили там все. Дети спрашивают: «Мам, а наш велосипед турки забрали? Мам, а они катаются на нем? Или сожгли?» - «Ничего, новый купим», - отвечаю я им. «Дети все время спрашивают, когда мы вернемся домой, даже и не знаю, что им ответить», - рассказывает женщина.

Гаяне Нариманян

Фото: Медиамакс

Мужу никак не удается найти жилище в Арцахе. Детские сады и школы переполнены, а в гостиницах нет места. Семья по-прежнему разделена, и дети очень скучают по отцу.

Остались лишь воспоминания

«До этой войны я всегда поражалась: как тем, кто бежал из Баку, удалось найти в себе силы пережить этот стресс, а теперь мы сами почувствовали все это на своей коже. Но мы должны преодолеть трудности ради наших детей, ради них мы должны оставаться сильными и бороться», - говорит Гаяне.

Гаяне причиняет боль не столько то, что они лишились дома и имущества, сколько  воспоминания - детские фотографии и рисунки, книжки, которые они не смогли взять с собой.

Текст и фотографии - Гаяне Енокян