В 2016 году российское издательство «Центрполиграф» выпустило книгу воспоминаний видного советского и российского политика, бывшего главы МИД и правительства России Евгения Примакова «Встречи на перекрестках». Одна из глав книги посвящена нагорно-карабахскому конфликту, которую представляем вашему вниманию в трех частях.

Первую часть читайте здесь.

Вторую часть читайте здесь.

МИД России, руководствуясь неоднократными указаниями Ельцина, пытался развязать этот тугой узел, понимая всю хрупкость в конечном счете решения о прекращении военных действий. Нам, россиянам, трудно в чем-то себя упрекнуть. Мы в МИДе исходили только из стремления найти тот выход, который устроил бы всех. И опять действовали по всем направлениям, в том числе в качестве сопредседателя «минской группы».

Продолжали активно работать и самостоятельно. В 1996 году удалось, например, провести обмен пленными, – «всех на всех», по списку Красного Креста, – которые несколько лет томились в неволе в Азербайджане, Нагорном Карабахе и Армении. «Заочно» это было сделать трудно. В Баку некоторых пленных приговорили к высшей мере наказания, в Степанакерте не отпускали нескольких человек, включенных в списки Красного Креста, так как «они были осведомлены о расположении средств ПВО». Я решил лететь на место – сначала в Баку, потом в Ереван – прямо с аэродрома вертолетом в Степанакерт, – затем уже основательно в Ереван, затем снова в Баку.

В Баку сразу же встретился с Гейдаром Алиевичем Алиевым, с которым был не просто знаком, а поддерживал теплые товарищеские отношения уже несколько десятилетий. Еще будучи руководителем Азербайджана, он выделялся необыкновенной целеустремленностью, тонким и точным видением обстановки, умением находить решения при достаточно сложных обстоятельствах, сильной волей. Судьба в последние годы Советского Союза не всегда была к нему справедливой, и не без влияния превратностей этой судьбы Г. Алиев перенес тяжелый инфаркт. Я был искренне рад тому, что в свои семьдесят с лишним лет Гейдар Алиевич выглядел отлично. Я всегда относился и буду относиться к нему с большим уважением.

Президент Алиев по моей просьбе дал указание включить в группу обмена и тех, кто находился в камере смертников. А ведь без этого обмен вообще не мог бы состояться.

Сопровождать пленных до Еревана, чтобы сдать их там по списку, назначили азербайджанского заместителя министра юстиции Чингиза Амирова. Этот приятный, судя по всему добрый, человек очень волновался – ведь летел в Ереван, где должен был оставаться один до моего возвращения из Степанакерта. Я сказал ему, что может остановиться в российском посольстве. Но армянские представители обиделись, окружили его особым вниманием, и чувствовалось, что делается это от всего сердца. На обратном пути в Баку заместитель министра был в приподнятом настроении. Мы с ним в самолете даже выпили по рюмке, хотя, как он уверял, раньше не пил водки. Я был искренне огорчен, узнав, что через несколько месяцев этот такой симпатичный человек умер.

В Степанакерте тоже удалось уговорить отпустить всех. Далось это нелегко, так как среди вернувшихся в Ереван, по словам карабахцев, было мало их земляков, в то время как основной поток пленных, воевавших на стороне Азербайджана, возвращался в Баку именно из Степанакерта. Обмениваемых пленных из Степанакерта отправляли сначала в Ереван в автобусах. Потом они сели в мой самолет, направляющийся в Баку. До этого момента все еще волновался: а вдруг вернут с полдороги?!

В результате привез в столицы Армении и Азербайджана двести с лишним человек. Страшно было смотреть на многих из этих людей – и тех и других, – оборванных, голодных, избитых. Слезы были на глазах, не смог их удержать, когда, входя в общий отсек самолета, слышал крики: «Спасибо России!»

Было среди военнопленных и несколько русских ребят. Их сразу же передали нашим посольствам в Ереване и Баку с указанием купить им авиабилеты и немедленно отправить домой, в Россию.

В 1996 году на Смоленской площади родился проект комплексного, «пакетного» урегулирования, который мы решили «челночно» доводить до всех трех сторон, погруженных в конфликт. К сожалению, одобрительно к нему отнеслись только в Ереване, посчитав, что он может служить основой для переговоров, но в Баку и в Степанакерте его категорически отвергли.

В целом этот комплексный проект, который, естественно, предлагался в качестве основы для переговоров, содержал в себе принципы урегулирования одного из самых кровавых и затянувшихся конфликтов.

Признание Арменией и Нагорным Карабахом территориальной целостности Азербайджана и нерушимости его государственных границ связывалось с самоопределением населения Нагорного Карабаха в рамках Азербайджана в качестве государственного образования с самой высокой степенью самоуправления.

Предусматривались практические меры с двух сторон: согласие Азербайджана на ликвидацию «анклавного» характера Нагорного Карабаха и установление между ним и Арменией беспрепятственного сообщения через так называемый Лачинский коридор, а также согласие Армении на свободное железнодорожное сообщение Азербайджана с Нахичеванской областью.

Предполагалось подписание между Азербайджаном и Нагорным Карабахом соглашения, по которому Нагорный Карабах будет иметь свою конституцию. Она не должна содержать положений, противоречащих основным принципам, зафиксированным в соглашении сторон (об урегулировании нагорнокарабахского конфликта); одновременно парламент Азербайджана должен внести соответствующие изменения в Основной закон государства.

В выработанной российским МИДом схеме предусматривалось, что законы Азербайджана действительны на территории Нагорного Карабаха, если они не противоречат его Конституции и законам, Нагорный Карабах самостоятельно формирует свою законодательную, исполнительную и судебную власти, будет иметь собственный флаг, герб и гимн, силы обеспечения безопасности (национальная гвардия) и полицию.

Вместе с тем население Нагорного Карабаха должно выбирать своих представителей в центральный парламент Азербайджана, а также принимать участие в выборах президента Азербайджана. Граждане Нагорного Карабаха будут иметь паспорта Азербайджана со специальной надпечаткой «Нагорный Карабах».

При этом подчеркивалось, что будут действительными только те решения центральных властей в отношении суверенных прав, безопасности, территориального деления и границ Нагорного Карабаха, которые получат одобрение нагорнокарабахского парламента и правительства.

Определялось, что на территории Нагорного Карабаха будет создана свободная экономическая зона с хождением в ней валюты других государств, Нагорный Карабах будет иметь право на осуществление непосредственных внешних связей в области экономики, культуры, спорта, политических (кроме дипломатических) отношений с иностранными государствами и международными организациями, иметь за рубежом свои соответствующие представительства.

Предусматривалось возвращение беженцев (за исключением зоны Лачинского коридора) и гарантии соглашения между Азербайджаном и Нагорным Карабахом со стороны России, США, а также других членов ОБСЕ, являющихся постоянными членами Совета Безопасности ООН.

Так как предложенный Россией комплексный проект урегулирования был отвергнут и Азербайджаном, и Нагорным Карабахом, сопредседатели «минской группы» – Россия, США и Франция совместно выступили с планом поэтапного выхода из кризиса. Сохранялись многие элементы комплексного подхода, но с учетом того, что Нагорный Карабах отвергал в качестве отправной точки формулу: «признание территориальной целостности Азербайджана при предоставлении Нагорному Карабаху самого широкого самоуправления», и была предложена поэтапность. На первом этапе предусматривалось: ликвидация анклавного характера Нагорного Карабаха путем сохранения Лачинского коридора, освобождение оккупированных семи азербайджанских районов, возвращение беженцев (но не в зону Лачинского коридора и не на территорию Нагорного Карабаха), создание зоны безопасности, контролируемой международными силами, снятие всех видов блокады с Армении, сохранение статус-кво в режиме Нагорного Карабаха. На втором этапе – определение его статуса в границах Азербайджана.

Президент Алиев и президент Тер-Петросян согласились с этим проектом. Нагорный Карабах заявил, что категорически его не приемлет даже в качестве основы для дальнейших переговоров и считает, что необходим… комплексный подход, который позволит с самого начала определить статус Нагорного Карабаха.

Президент Тер-Петросян – высокообразованный умный человек – ушел в отставку. На его место был избран бывший лидер Нагорного Карабаха, который перед президентскими выборами уже стал премьер-министром Армении, – Роберт Кочарян.

От этого, безусловно, волевого лидера, прошедшего через нелегкую войну, во многом зависит будущее развитие событий. Нельзя забывать, что существует колоссальная разница между победой в сражении и победой в войне, и, наконец, нельзя игнорировать фактор времени.

В целом не в пользу Нагорного Карабаха изменяется и международная обстановка. На одну чашу весов ложится такой весомый фактор, как поддержка влиятельной армянской диаспоры, хотя, как показывает жизнь, не всегда готовой принести себя в жертву этой поддержке. Однако на другой чаше весов – растущее недовольство неконструктивной позицией сторон в конфликте, которое постепенно приобретает несбалансированный характер. Это произошло, например, во время встречи в верхах ОБСЕ в декабре 1996 года, где армянская делегация оказалась в одиночестве, отказавшись поддержать формулу выхода из конфликта: территориальная целостность Азербайджана при самоуправлении Нагорного Карабаха. Азербайджанская делегация, возглавляемая Г. Алиевым, столкнувшись с консолидированной позицией всех (кроме Армении) стран – членов ОБСЕ и представителей международных организаций, посчитала необходимым согласиться с предложенной формулой, несмотря на то что ранее категорически выступала против термина «самоуправление», настаивая на «автономии».

Немалое значение имеет и «нефтяной фактор», который во все большей степени соприкасается с нагорно-карабахским конфликтом или, точнее, оказывает на него все большее влияние. Это и заинтересованность иностранных компаний в получении контрактов на нефтедобычу на Каспии, это и стремление прочертить карту региона линиями нефте– и газопроводов, что непосредственно зависит от стабильности во всех частях ныне конфликтной зоны. Без четкого понимания этой «нефтяной игры» не могут ныне вырабатываться позиции сторон в нагорнокарабахском конфликте.

Россию связывают с Арменией и с Азербайджаном самые тесные отношения. Я говорил о перспективах их развития и с лидерами двух стран, и с моими коллегами – министрами иностранных дел Армении и Азербайджана. Во время моего нахождения на Смоленской площади азербайджанских министров было двое – Г. Гасанов и Т. Зульфугаров; армянских – трое: В. Папазян, А. Арзуманян и В. Осканян. И со всеми я находил общий язык при обсуждении, казалось бы, самых жгучих проблем.

Один из таких откровенных разговоров состоялся 9 июля 1998 года с В. Осканяном. Этот симпатичный человек и хороший профессионал приехал в Армению из США. Большое уважение вызывало его стремление изучить русский язык, в чем он, несомненно, преуспел, предпочитая слушать своего собеседника без переводчика.

– Вы говорите о нашем стратегическом партнерстве, – сказал я, – но ведь оно подразумевает учет каждой стороной не только своих, но и интересов партнера. Разве не ясно при этом, что Ереван должен считаться со стремлением Москвы не отталкивать от себя Азербайджан, развивать добрые отношения и с ним. Но для этого нам нужно сохранить абсолютно объективную позицию в отношении конфликта. Россия, как и прежде, будет против сепаратизма, но за то, чтобы Нагорный Карабах обрел все права, гарантирующие благополучие и процветание его населения.

Издательство «Центрполиграф»