Как я попал в «Аквариум» - Mediamax.am

Как я попал в «Аквариум»
3703 просмотров

Как я попал в «Аквариум»


Истории этой ровно тридцать лет. А рассказать ее я решил потому, что она по сей день царапает мою журналистскую совесть. Может быть, она пригодится начинающим журналистам, и в первую очередь, моей дочке.

 

Итак, 1988-й. Мне – 21. В армии я УЖЕ отслужил, а жениться ЕЩЕ не успел. То есть, золотой период. Вернувшись после службы на второй курс журфака, параллельно прокладывал профессиональную стезю в тбилисской «Вечерке».  При этом голова, конечно же, больше была занята тем, как соблазнить кого-то из коллег и сокурсниц (получилось), а также Арину Шарапову и Лайму Вайкуле (не получилось).

 

Папа еще был жив, мама – здорова, всякие войны и конфликты, разодравшие Грузию, пока не предвиделись. Счастье. И занимался я любимой спортивной журналистикой. А это значило, что Дворец спорта был сферой моего контроля. Даже когда там проводились далекие от состязаний мероприятия.

 

Приезд в Тбилиси Бориса Гребенщикова с «Аквариумом» был, конечно, знаковым событием эпохи. Концерт планировался как раз во Дворце спорта, соответственно, мне было поручено «вести» это событие от и до.  Или, скажем, до «си» - раз речь о музыке. 

 

Конец 80-х, кто помнит, это время всевозможных кооперативов. Можно сказать,  кооперативное время. Государство сжималось и таяло. В нашем конкретном случае Дворец спорта мог сам устанавливать цены на билеты. И вот тут до редакции доползли слухи:  «дворецкие» и музыканты не договорились, предложенные условия стороны не устраивают. Концерт срывается.

 

Газета такое пропустить не могла, тем более что редактор «Вечерки» Вадим Анастасиади в самом хорошем журналистском смысле слова был «повернут» на расследованиях.  Молодые репортерские ноги 43-го размера носили меня по всему городу, по всевозможным инстанциям в поисках комментариев.  Даже в минфине мне прочитали лекцию о ценообразовании на билеты. Вряд ли я что-то глубоко уловил - как я уже говорил, в 21 год голова была больше занята иным,  в тот самый момент предвкушением едва ли не первого громкого журналистского успеха. Ну а как же: я пишу о знаменитостях, которые не договорились с администраторами о куше, а страдают бедные зрители. Чем не О’Генри в масштабах Грузии? 

 

Редактору моя статья в целом понравилась. Правил он конечно, по-своему, жестко, а потом лично забил в это «разоблачение» последний гвоздь - заголовком, суть которого  была в «длинном рубле», погоня за которым осушила аквариум надежд поклонников послушать Гребенщикова. Вечером газета, а это на то время десятки тысяч тиража, поступила в розницу и подписчикам. В последний момент я не удосужился еще раз позвонить во Дворец спорта на перепроверку. 

 

Ложился я спать гордо, с чувством исполненного долга, рассчитывая во сне подробно рассказать Лайме (или Арине, кто приснится. Или обеим сразу, возраст мне такие сны позволял) о моих журналистских подвигах. 

 

А поздним вечером того же самого дня администрация Дворца спорта и «Аквариум» неожиданно договорились о цене на билеты, которые поступили в кассы. Но, мягко говоря, очередей за ними не было. «Вечерка» пользовалась спросом, в газете было написано: концерта не будет из-за жадюг. А раз написано в газете, значит, не будет. Газет тогда, как и в каждой советской союзной республике, в Грузии было раз-два и обчелся. А главное, что им верили. И уж критическое слово, опубликованное в органе ЦК КП или Тбилисского горкома (чьим рупором была «Вечерка») вело к личной, партийной, служебной и прочей ответственности. 

 

Гребенщиков все же выступил - в почти пустом зале. Финансовые потери сторон были весьма значительными и даже не покрывали гастрольных затрат.  И это все сотворил (вернее, натворил) я. 

 

Утром я еще хорохорился, но понимал: хорошим конец этой истории не будет. К полудню редакционный коридор тряхнуло. Как в сказке, где вышагивает какой-то богатырь или дракон, а округа дрожит и трепещет. «Где этот Вигнанский?» - громыхнуло на этаже. Топот подступал, как тошнота, и вот как-то вмиг в комнате нашего отдела информации стало тесно и душно. И вообще-то, честно говоря, страшно. Ну а как еще может в ней стать, если ее заполнил собой директор Дворца спорта, а по совместительству в недавнем прошлом двукратный чемпион мира и двукратный чемпион Европы по вольной борьбе? Но и это еще было не все.  Пару директору составил его друг. И не просто друг, а двукратный Олимпийский чемпион. Все по той же борьбе... 

 

Отвратительно я себя, надо сказать, почувствовал: «Будут бить и вряд ли аккуратно». Не то чтобы до границы с Канадой, до туалета в другом конце коридора я бы не успел добежать.

 

Коллеги притихли в уголке. Во всегда оживленной редакции повисла зловещая тишина. 

 

Чемпион Игр прикрыл собою возможный путь моего отступления, заняв место в проеме. Чемпион мира и Европы расположился напротив меня.  «Посмотри мне в глаза. Это я погнался за длинным рублем?!», - спросил он. 

 

Я не стал смотреть ему в глаза, потому что я не мог отвести свои собственные от его громадных чемпионских ладоней.  Этими руками он укладывал на лопатки соперников посерьезнее моего. Да и какой я ему соперник...

 

И тогда я понял, что единственной моей достойной реакцией на происходящее могло бы стать сочетание из словесной контратаки (пусть отчаянной) и юмора (пусть черного).

 

«Как же Вам не стыдно, батоно Шота! – заорал я во все горло. И попал: борцы такой наглости от меня не ждали.  Директор Дворца спорта, уже было собравшийся стереть меня в журналистскую пыль, замешкался. То есть я выиграл главное: отсрочку от казни. – Это Вы посмотрите на меня! Внимательно посмотрите! Ну зачем, зачем Вам, уважаемому человеку, было беспокоить другого уважаемого человека, - кивнул я в сторону великого Олимпийского чемпиона. – Что Вы, один со мной не справились бы?!».

 

Что-то невидимое переключилось, щелкнуло в головах у борцов – я по выражению их глаз понимал: сейчас решается моя судьба. Считанные секунды, и... Редакционные коридоры снова сотряслись. На этот раз от их смеха. 

 

Ну и я достойно так улыбался.  Обстановка разрядилась: «Ну натворил ты, натворил... Но и насмешил... Ладно, живи, чего уж там... Только надо бы исправить, написать, что не было там никакого длинного рубля»...

 

Они ушли. Я провожал взглядом эти спины-глыбы. Редакция выдохнула. Но передо мной стояла другая тяжелая задача – опубликовать что-то такое, что Дворец спорта мог бы предъявить финорганам в качестве оправдания. Опровержение? Нет, это было бы нехорошо для реноме родного издания. Тогда что?

 

«Вечерка» наша располагалась на третьем этаже комплекса редакций, а «Молодежь Грузии» - на 4-м. Ну конечно же мы не конкурировали. Какая там конкуренция! Нет, мы просто нещадно жалили друг друга журналистскими завистью и ревностью - не дай Бог, если «Молодежка» публиковала что-то такое, чего у нас не было. Тогда на «летучках» Главный разносил нас по полной программе. И наоборот.

 

Но это было по будням. А по выходным мы дружили, собирались, праздновали. Играли в футбол. Это именно с моих ювелирных, тонких, филигранных, аристократичных передач Юра Симонян, который сегодня звезда московской «Независимой газеты», а тогда – корреспондент «МГ», забивал свои голы – оставалось ведь только подставить ногу, голову, плечо ну или чем там еще можно забить...

 

Юра музыку обожает, знает, разбирается. Ну а спасти коллегу снизу – это же как сто очков в копилку «Молодежки» против «Вечерки»...  Как «Рома» «Барселоне»!  

Не буду утомлять деталями - как мы караулили в гостинице Гребенщикова, как Юра задавал ему вопросы, а я с извинениями стоял в уголке, испепеляемый взглядами музыкального мэтра, лишившегося по моей вине грузинского гонорара. В итоге получилось прекрасное интервью, в котором прозвучало заодно, что произошла такая вот накладка, никто не в обиде и в будущем все будет хорошо. Во всем мире.

 

Я не знаю, помнит ли эту историю Гребенщиков. Но я выводы сделал на всю жизнь.

Журналистская слава – она только на мгновение. А ответственность за каждое слово – это навсегда... Иначе может быть очень и очень больно. Ковер жизни быстро сотрет ангельские крылышки на твоих лопатках. 

 

P.S. Тридцать лет, а ведь только как вчера все это было. «Вечерка», где нас учили Анастасиади и Мелик-Оганян, Ханумян и Лолишвили, Харазов и Давиташвили. Простите, если кого-то не вспомнил. Друзья на всю жизнь – Барамидзе и Оганезова, Саришвили и Касоев, Черная... А главное – «золотое перо» «Вечерки», Тина Цховребашвили,  возможно, именно в тот момент поняла, что я, Миша Вигнанский, пусть зажмурив глаза от страха, но в контратаку пойдет. И вышла за меня замуж.  

 

Михаил Вигнанский - журналист. Живет и работает в Тбилиси.

 

Высказанные в колонке мысли принадлежат автору и могут не совпадать с точкой зрения Медиамакс. 

Комментарии

Здесь вы можете оставить комментарий к данной новости, используя свой аккаунт на Facebook. Просим быть корректными и следовать простым правилам: не оставлять комментарии вне темы, не размещать рекламные материалы, не допускать оскорбительных высказываний. Редакция оставляет за собой право модерировать и удалять комментарии в случае нарушения данных правил.





Хинкоины

Билл нашей жизни

Газета из туалета

Имя - пароль
Выбор редактора